В различных источниках упоминается под именами Фанни, Фаня, Дора и Фейга, отчествами Ефимовна, Хаимовна и Файвеловна, фамилиями Каплан, Ройд, Ройтблат и Ройдман. У нескольких авторов она фигурирует в числе персонажей пьес (Венедикт Ерофеев, Елена Исаева).
Биография
Фейга Хаимовна Ройтблат-Каплан родилась в Волынской губернии в семье учителя (меламеда) еврейской начальной школы (хедера) Хаима Ройдмана.
Во время революции 1905 г. Каплан примкнула к анархистам, в революционных кругах её знали под именем «Дора». В 1906 готовила террористический акт в Киеве на местного генерал-губернатора Сухомлинова. Во время подготовки к теракту, который готовил её гражданский муж Виктор Гарский (он же — Яшка Шмидман), в номере гостиницы «Купеческая» (ул. Волошская 29) в результате неосторожного обращения сработало самодельное взрывное устройство, Каплан была ранена и частично потеряла зрение, после чего при попытке покинуть место происшествия была задержана полицией (Гарский скрылся). Характеристика Фанни выглядит так: еврейка, 20 лет, без определенных занятий, личной собственности не имеет, при себе денег один рубль. Военно-полевой суд в Киеве приговорил её к смертной казни, которая из-за несовершеннолетия Каплан была заменена пожизненной каторгой в Акатуйской каторжной тюрьме. До 1917 на каторге; здесь Каплан познакомилась с известной деятельницей революционного движения Марией Спиридоновой, под влиянием которой её взгляды изменились от анархистских к эсеровским.
Ни одной просьбы о помиловании Каплан не написала. Болела, несколько раз лежала в больнице. Слепла на истерической почве — так указано в медзаключении. Читала она с лупой. Одна из каторжанок вспоминала: «В камере с нами была бессрочница Каплан, слепая. Она потеряла зрение ещё в Мальцевской. При аресте её в Киеве взорвался ящик с бомбами, которые она хранила. Отброшенная взрывом, она упала на пол, была изранена, но уцелела. Мы думали, что ранение в голову и явилось причиной слепоты. Сначала она потеряла зрение на три дня, затем оно вернулось, а при вторичном приступе головных болей она ослепла окончательно. Врачей-окулистов на каторге не было; что с ней, вернётся ли зрение, или это конец, никто не знал. Однажды Нерчинскую каторгу объезжал врач областного управления, мы попросили его осмотреть глаза Фани. Он очень обрадовал нас сообщением, что зрачки реагируют на свет, и сказал, чтоб мы просили перевода её в Читу, где её можно подвергнуть лечению электричеством. Мы решили, — будь что будет, а надо просить Кияшко о переводе Фани в Читинскую тюрьму для лечения. Тронула ли его молодая девушка с незрячими глазами, не знаю, но только мы сразу увидели, что дело нам удастся. Расспросив нашу уполномоченную, он громогласно дал слово перевести Фаню немедленно в Читу на испытание». Срок ей сократили до двадцати лет. Но грянула Февральская революция, и Каплан вышла на свободу.
После каторги Фанни месяц жила в Москве у купеческой дочери Анны Пигит, родственник которой И. Д. Пигит, владевший московской табачной фабрикой «Дукат», построил большой доходный дом на Большой Садовой. Там они и жили, в квартире № 5. Этот дом прославится через несколько лет — именно в нём, только в квартире № 50 Михаил Булгаков «поселит» странную компанию во главе с Воландом. Временное правительство открыло в Евпатории санаторий для бывших политкаторжан, туда летом 1917 г. Каплан отправилась поправлять здоровье. Там же познакомилась с Дмитрием Ульяновым. Ульянов-младший дал ей направление в харьковскую глазную клинику доктора Гиршмана. Каплан сделали удачную операцию — зрение частично вернулось. Конечно, снова работать белошвейкой она не могла, но силуэты различала, в пространстве ориентировалась. Она жила в Севастополе, лечила зрение и вела курсы по подготовке работников земств.
