О знаменитости

Биография

Райнульф II Тринканокт: биография

14 ноября 1894 года состоялось бракосочетание Николая II с немецкой принцессой Алисой Гессенской, принявшей после миропомазания (совершено 21 октября 1894 года в Ливадии) имя Александры Фёдоровны. В последующие годы у них родились четыре дочери — Ольга (3 ноября 1895), Татьяна (29 мая 1897), Мария (14 июня 1899) и Анастасия (5 июня 1901). 30 июля (12 августа) 1904 года в Петергофе появился пятый ребёнок и единственный сын — цесаревич Алексей Николаевич.

Сохранилась вся переписка Александры Фёдоровны с Николаем II (на английском языке); утеряно лишь одно письмо Александры Фёдоровны, все её письма нумерованы самой императрицей; издана в Берлине в 1922 году.

Сенатор Вл. И. Гурко относил истоки вмешательства Александры в дела государственного правления к началу 1905 года, когда царь находился в особо сложном политическом положении, — когда он начал передавать на её просмотр издаваемые им государственные акты; Гурко считал: «Если государь, за отсутствием у него необходимой внутренней мощи, не обладал должной для правителя властностью, то императрица, наоборот, была вся соткана из властности, опиравшейся у неё к тому же на присущую ей самонадеянность».

О роли императрицы в развитии революционной ситуации в России последних лет монархии писал в воспоминаниях генерал А. И. Деникин:

Личностные оценки знавших его современников

Бывший Председателем Совета министров граф С. Ю. Витте, в связи с критической ситуацией в преддверии издания манифеста 17 октября 1905 года, когда обсуждалась возможность введения в стране военной диктатуры, писал в своих записях-воспоминаниях:

Генерал А. Ф. Редигер (как военный министр в 1905—1909, дважды в неделю имел личный доклад государю) в своих воспоминаниях (1917—1918) писал о нём: «До начала доклада государь всегда говорил о чём-либо постороннем; если не было иной темы, то о погоде, о своей прогулке, о пробной порции, которая ему ежедневно подавалась перед докладами, то из Конвоя, то из Сводного полка. Он очень любил эти варки и однажды сказал мне, что только что пробовал перловый суп, какого не может добиться у себя: Кюба (его повар) говорит, что такого навара можно добиться только, готовя на сотню людей <…> О назначении старших начальников государь считал своим долгом знать. У него была удивительная память. Он знал массу лиц, служивших в Гвардии или почему-либо им виденных, помнил боевые подвиги отдельных лиц и войсковых частей, знал части, бунтовавшие и оставшиеся верными во время беспорядков, знал номер и название каждого полка, состав каждой дивизии и корпуса, места расположения многих частей… Он мне говорил, что в редких случаях бессонницы, он начинает перечислять в памяти полки по порядку номеров и обыкновенно засыпает, дойдя до резервных частей, которые знает не так твёрдо. <…> Чтобы знать жизнь в полках, он ежедневно читал приказы по Преображенскому полку и объяснил мне, что читает их ежедневно, так как стоит лишь пропустить несколько дней, как избалуешься и перестанешь их читать. <…> Он любил одеваться легко и говорил мне, что иначе потеет, особенно, когда нервен. Вначале он охотно носил дома белую тужурку морского фасона, а затем, когда стрелкам императорской фамилии вернули старую форму с малиновыми шёлковыми рубашками, он дома почти всегда носил её, притом в летнюю жару — прямо на голом теле. <…> Несмотря на выпадавшие на его долю тяжёлые дни, он никогда не терял самообладания, всегда оставался ровным и приветливым, одинаково усердным работником. Он мне говорил, что он оптимист, и действительно, он даже в трудные минуты сохранял веру в будущее, в мощь и величие России. Всегда доброжелательный и ласковый, он производил чарующее впечатление. Его неспособность отказать кому-либо в просьбе, особенно, если она шла от заслуженного лица и была сколько-нибудь исполнима, подчас мешала делу и ставила в трудное положение министра, которому приходилось быть строгим и обновлять командный состав армии, но вместе с тем увеличивала обаятельность его личности. Царствование его было неудачно и притом — по его собственной вине. Его недостатки на виду у всех, они видны и из настоящих моих воспоминаний. Достоинства же его легко забываются, так как они были видны только лицам, видевшим его вблизи, и я считаю своим долгом их отметить, тем более, что я и до сих пор вспоминаю о нём с самым тёплым чувством и искренним сожалением».