Семья
Родился в семье сельского священника Андрея Павловича Софийского и его жены Марии Онисимовне. Когда Николаю было три года, умер отец. Семья, в которой было семь детей (шесть мальчиков и одна девочка), и без того жившая бедно, осталась без средств к существованию. Смог получить образование только благодаря трудам его матери, которая кормила семью, занимаясь тяжёлой крестьянской работой. Точно так же и другие дети получили образование (исключая родившегося глухонемым брата Василия), а старший брат Иван позднее был протоиереем в чухломском Преображенском соборе.
Жена — Серафима Фёдоровна, урождённая Панина, дочь соборного священника города Макарьева. Умерла в 1884; их брак длился лишь один год и три месяца.
Образование
Окончил Солигаличское духовное училище, Костромскую духовную семинарию (1882). Был одним из лучших воспитанников, но отказался поступать в академию, предпочитая духовной карьере жизнь сельского священника.
По смерти супруги, в 1884 году, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую окончил со степенью кандидата богословия в 1888 (тема кандидатской работы: «Происхождение, характер и значение фарисейской секты в истории иудейства»). Рецензент сочинения доцент И. Г. Троицкий в своём отзыве, в частности, писал, что
к наиболее выдающимся местам сочинения следует отнести сделанную автором характеристику фарисеев и их учения, каковая по свое художественности и полноте может быть названа лучшей между подобными себе.
Священник, монах, педагог
- В 1887 пострижен в монашество.
- 20 февраля 1883 рукоположен во священника.
- С 1888 — инспектор Санкт-Петербургской духовной семинарии.
- С 30 марта 1891 — ректор Владимирской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита.
- С февраля 1883 — священник села Мамонтово Макарьевского уезда.
- С 27 августа 1882 — надзиратель Макарьевского духовного училища.
Был известен как строгий наставник, деятельность которого вызывала недовольство многих семинаристов. Митрополит Евлогий (Георгиевский), служивший под его началом во Владимирской духовной семинарии, дал такую характеристику владыки Никона, объясняющую его действия:
Это был красивый, здоровый, могучий человек, монашества не любивший. «Мне бы не монахом, а крючником на Волге быть…» — говорил он. О. Никон принял постриг не по влечению, а по необходимости, дабы как-нибудь устроить свою горемычную судьбу вдового священника… О. Никон мучительно переживал навязанное ему внешними обстоятельствами монашество и периодами впадал в мрачное уныние, близкое к отчаянию… Он сам понимал, что в монахи он не годится. «Из попа да из солдата хорошего монаха не выкроишь», — говорил он… Тяжёлая участь о. Никона наложила на него след. Честный, умный, способный, он замкнулся в рамках строгой законности, чуждой любви и идеализму. Дисциплину он поддерживал жестокими мерами: устрашением и беспощадными репрессиями. В семинарии создалась тяжёлая атмосфера, насыщенная злобой, страхом и ненавистью по отношению к начальству…
В то же время при прощании с воспитанниками в 1898 о. Никон изложил собственную точку зрения на свои административные мероприятия:
Строжил я для вразумления и исправления. Но все строгие взыскания, предписываемые законом и совестью, я всегда растворял милостью; лишь не посвященным в дело они казались сухою правдою. Теперь без вреда для вас могу сказать, что иногда и совершенно прощал даже крупные проступки, когда они не были разглашены, когда не соблазняли и когда помилование, как тайное, не могло подать повода считать проступки дозволенными и, таким образом, служит поводом к распущенности заведения. Теперь без вреда для вас могу сказать и то, что детских шалостей ваших часто, видя, не видел и, слыша, не слышал, когда они не свидетельствовали о нравственной испорченности.
