Биография
Наведение порядка в стране
Иньчжэнь унаследовал от Сюанье централизованную империю, сильную армию, отлаженный бюрократический аппарат, возрождающуюся экономику, полную казну, относительное спокойствие внутри страны, окрепший союз завоевателей с китайскими шэньши и помещиками, а также затянувшуюся вторую войну с Джунгарским ханством. Тем не менее, в этой казалось бы благополучной ситуации наметилась опасная тенденция: в начале XVIII века в среде низших и средних слоёв «знамённого» сословия начался процесс разложения, маньчжурские солдаты всё чаще забрасывали занятие земледелием и вели паразитический образ жизни, пробавляясь жалованием и подачками казны. Рядовые и младшие офицеры всё более оказывались в долговой кабале у крупных землевладельцев, купцов и ростовщиков. Чтобы остановить разорение военного сословия, правительство Иньчжэня с 1729 года пошло на выкуп проданных и заложенных «знамённых земель» за счёт казны с последующей перепродажей их прежним владельцам. Однако мало кто из них смог или захотел воспользоваться такой возможностью.
Чтобы ещё более укрепить маньчжурскую власть и унифицировать подданных империи, Иньчжэнь пытался уравнять в правах две категории населения — «добропорядочный народ» (то есть «четыре сословия» — крестьяне, чиновники, ремесленники и торговцы) и часть «подлого люда», относящуюся к категории «низких профессий». Это были актёры, цирюльники, проститутки, низшие служители присутственных мест, а также малочисленные социальные группы «отверженных». Указом 1723 года им разрешалось жить вместе с «добропорядочным народом», родниться с ним через браки и участвовать в экзаменах на звание шэньши. Тем не менее этот указ не дал ожидаемых результатов, и дискриминация «низких профессий» сохранилась.
Политика в области идеологии и вероисповеданий
Иньчжэнь, как и Сюанье, придавал большое значение духовному порабощению китайцев, делая упор на «промывание мозгов» и «чистку мыслей». Особое внимание он уделял системе «сельских собеседований», которую всячески укреплял. К ответственным за проведение «сельских собеседований» были приставлены три-четыре помощника, ежемесячно сменявших друг друга. Все сельские и городские жители каждые две недели были обязаны являться в свою группу на «собеседование», что строго контролировалось властями. В 1724 году Иньчжэнь издал пространные указы, чтобы укрепить и расширить роль «священного указа» Сюанье 1670 года, направленного против инакомыслящих. В 1725—1729 годах один за другим последовали три судебных процесса над учёными и литераторами. Наиболее кровавым было «дело» уже умершего литературоведа и медика Люй Люляна, в чьих трудах нашли антиманьчжурские высказывания. Его труп был вырыт из могилы и разрублен на части, а ученики и члены его семьи казнены. Для слежки за чиновниками, шэньши и простолюдинами была создана разветвлённая сеть тайных агентов.
Стремясь усилить влияние конфуцианства в качестве идеологической основы маньчжурского владычества, Иньчжэнь перешёл к борьбе с христианством. Начались аресты католических миссионеров, им была запрещена проповедь, а в 1724 году последовало их изгнание из Китая. Это был один из важных актов политики дальнейшей изоляции страны от внешнего мира. Всего при Иньчжэне было закрыто более 300 христианских церквей.
Политика по отношению к национальным меньшинствам
По мере дальнейшего выхода страны из послевоенной разрухи и укрепления маньчжурского режима, Иньчжэнь активизировал начатую ещё при Сюанье политику полного подчинения некитайских народностей бюрократическому аппарату империи. Замена косвенного управления прямым, захват земель аборигенов чиновниками, помещиками и особенно китайскими переселенцами, введение разорительных налогов и чиновничий произвол поставили коренное население — мяо, чжуан, яо, дун, ли — в крайне тяжёлое положение. При помощи своих вооружённых дружин китайские помещики и ростовщики насильственно скупали их земли, отбирали их силой, закабаляя местное население. Последнее стало подвергаться насильственной китаизации и маньчжуризации. Бесправие, произвольно завышаемые налоги, насилие со стороны властей и переселенцев резко обострили социальный и национальный гнёт. В районах, населённых мяо и другими народностями, цинские чиновники вели себя как завоеватели.
