Молодые годы
Родился в семье бедного казака. По рекомендации священника храма его родной станицы уехал в Одессу, где работал книгоношей (торговцем церковной литературой) при епархии. Получил образование на епархиальных курсах противосектантских миссионеров, жил на подворье Афонского Андреевского монастыря. С 1916 — диакон, затем — священник. В 1917 был переведён в Екатеринодар, быстро получил известность как хороший проповедник, старался мирить казаков с «иногородними» (жителями Кубани, не имевшими казачьего статуса). За свою активность во время гражданской войны подвергался гонениям со стороны как белых, так и красных властей.
Служение в Нижнем Новгороде
После гражданской войны служил в Ильинской церкви Нижнего Новгорода, где пользовался поддержкой епархиального архиерея, митрополита Сергия (Страгородского). В книге игумена Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX столетия» (Т. 1. Тверь, 1992) приводится следующая характеристика его деятельности:
В храме о. Василия был упразднён хор, а на богослужениях пели все прихожане. Священник поощрял частое причащение, привлёк в храм много молодых людей, составивших православную общину.
Русификация богослужения
Основной особенностью прихода был русификация богослужения. Ещё в 1908 о. Василий высказывал идею перевода православного богослужения на русский язык. Позднее он издал в Нижнем Новгороде «Служебник на русском языке» (1924), содержащий, в частности, чинопоследования трех литургий, «Порядок всенощного богослужения на русском языке» (1925), Требник, «Сборник церковных служб, песнопений главнейших праздников и частных молитвословий Православной Церкви на русском языке» (1926; переиздано в Париже издательством ИМКА, 1989). Кроме того, значительная часть текстов осталась в рукописях. Его переводческая деятельность получила одобрение специалиста по литургике профессора Михаила Скабаллановича.
Желание проводить богослужения на русском языке способствовало присоединению о. Василия к обновленческому движению. Однако он был разочарован как моральным обликом многих обновленцев, так и их равнодушием к своим реформаторским идеям. Более того, миссионерская активность священника вызывала раздражение фактического лидера обновленцев Александра Введенского, который пытался добиться ликвидации общины.
В 1930 принёс покаяние и вернулся со своей общиной в Патриаршую церковь, получив разрешение продолжать богослужения на русском языке. Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) позднее была подписана справка о том, что
Данное решение митрополита Сергия используются сторонниками перевода богослужения на русский язык в качестве аргумента в пользу принципиальной возможности русификации литургии и других богослужебных текстов.
Аресты, лагеря, гибель
9 декабря 1931 о. Василий был арестован, находился в заключении в Красно-Вишерских лагерях. После его ареста обновленцы закрыли Ильинский храм, и община прекратила существование. Служившие вместе с о. Василием священник Василий Абоимов и диакон Иоанн Фролов были направлены в село Пахотный Усад, где с благословения митрополита Сергия служили на русском языке. Вскоре о. Василий Абоимов был арестован.
В июле 2008 года паломники из Москвы побывали в Пахотном Усаде и встретили двух старушек, которые помнят о. Василия Адаменко. Благодаря местным жителям сельский храм выстоял в годы советской власти, но позже сгорел из-за неполадок с электричеством. Фотография сгоревшего храма была любезно предоставлена жительницей села Татьяной Апполоновной.
По окончании срока заключения о. Василий Адаменко получил прописку во Владимире, но жил в Нижнем Новгороде. Весной 1935 он был вновь арестован, новый срок отбывал в Карагандинских лагерях, где участвовал в тайных богослужениях. В лагере был в последний раз арестован и 14 ноября 1937 приговорён к расстрелу по одному делу с архиепископом Сергием (Зверевым). 20 ноября был расстрелян.
В октябре 1943 незадолго до этого избранный Патриархом всея Руси Сергий (Страгородский), направил в Совет по делам православной церкви при Совете Народных Комиссаров СССР ходатайство об амнистии ряда заключённых священнослужителей, которых он «желал привлечь к церковной работе». В приложенном к ходатайству списке значились фамилии 25 архиереев и одного священника — о. Адаменко. К тому времени из всего списка в живых оставался лишь один человек, остальные погибли в тюрьмах и лагерях.
