О знаменитости
Любовь Макаровна Сирота: биография
Тщетно разрывая мглу вселенной,
рвется к нам звезда наша двойная.
Несоизмеримо наше время
с этим светом, вспыхнувшем над нами!
Я не знаю, известно ли автору, что бытует гипотеза астрофизиков, которые убеждают в существовании двойника нашего Солнца. Во всяком случае образ этот просто поразителен — поэтесса смело „заземляет“ его в реальные будни: солнечные лучи несут нам не только любовь, но и духовное равновесие, уверенность в необходимости счастья. Творчество Любови Сироты красноречиво говорит о том, насколько серьёзно относится она к своему призванию — осмыслению диалектики творчества и ответственности художника перед обществом. Главное же то, что эта книжка стихов презентует нашего современника — человека высокой культуры чувств, бескомпромиссного, честного. Не забыта трагедия Чернобыля, не забыты люди, которые спасли нас, — эта жажда памяти, гражданская боль и есть сердцевина „Ноши“.» (Поэт Владимир Забаштанский) .
«(…) Размышления об изуродованной природе, о человеческих трагедиях, о любви — вот главные темы ее поэтического цикла „Ноша“. В настоящей статье я коснусь лишь тем природы и жизненного опыта, хотя все стихи, благодаря их глубине и поэтическому совершенству, могли бы стать основой для активной дискуссии.
Наверное, именно от того, что Л.Сирота испытала на себе последствия технологии, уже вырывающейся из-под контроля человека и восстающей против него, в её поэзии мы не найдем ни малейшего намека ни на какие идеологические позиции. Не ищутся и не обсуждаются корни зла: оно уже здесь, на виду, оно в нас, оно не идеология, а повседневность, с которой нужно считаться, оно прежде всего память, которую идеология не должна стереть.
…и лунным светом окна зажигают…
Именно в этой строке мы встречаем впервые глагол зажигать, проводящий нас по всему поэтическому циклу вместе с его самыми разными значениями, синонимами и смысловыми вариантами. Можно предположить, что он является отражением — и сознательным, и спонтанно иррациональным — того ужасного пожара, невольной зрительницей и очевидцем которого была поэтесса. Читая стихи Любови Сироты, мы получаем ощутимое впечатление, что радиация, излученная реактором, не только внедрилась в тело, но и в сознание поэта и что она продолжает действовать, подсказывая поэтическому воображению образы светлые или огненные, лучезарные, имеющие адекватное отражение в поэзии. Так глубоко тот пожар запечатлелся в сознании поэтессы, что даже в стихах, не связанных прямо с чернобыльской катастрофой (как, например, в целомудренных эротических или в гражданских стихотворениях), часто перекликаются понятия и образы, связанные с огнем. В том же самом стихотворении, втором из триптиха, мы оказываемся перед картиной звезд, падающих на городскую мостовую, одновременно реалистической (поскольку лично испытанной) и апокалиптической („Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки. — Откровение, VIII ?10,11.“) Город, оживающий только в снах, умирает на каждом рассвете.
Тема экологической катастрофы нерасторжима с тем, что Л. Сирота ощущает её как нравственную катастрофу: в самом деле, припятское общество было не просто поражено, но и расчленено, унижено пустыми обещаниями тех, кто мог, но не сдержал слова. Самое жгучее горе — не столько утрата здоровья, сколько потеря домашнего очага. Поэт направляет свои стоны к домам, превращенным в призраки; её горе и досада в пренебрежении тех, кто не предвидел и затем не обеспечил безопасность (мы — расплата за лихой прогресс, всего лишь — жертвы чьих-то сытых буден). После самопожертвования первых спасателей припятское общество утратило солидарность и… память — самый страшный вид равнодушия:
… Мы обречены отстать от стаи
в самую суровую из зим…
Вы ж летите!
Только, улетая,
не забудьте не взлетевший клин!
И в какие б радостные дали
вас — счастливых птиц — ни занесло,
Комментарии
Комментарии
