Биография
Евгений Никитин родился в 1981 году в молдавском поселке Рышканы и впоследствии жил в Кишинёве, Ставрополе, Меране, Дрездене, Унна-Массен, Шверте и Дортмунде, где работал телеведущим, дворником, разносчиком реклам, продавцом, переводчиком, преподавателем немецкого языка и — в последние годы — куратором литературных программ. С 2003 года живет в Москве. Как поэт стал известен во время заката сетевой литературы в 2002—2004 годах. Первая книга вышла в 2005 году. В «толстых» журналах стал публиковаться в 2006—2007 («Знамя» и «Новый берег»).
В качестве куратора Московского поэтического клуба (см.) при фонде поддержки культуры Stella Art Foundation (2008—2009) был задействован (наряду с кураторами Даниэлем Бирнбаумом и Евгением Бунимовичем) в координации первого в истории Венецианской биеннале поэтического проекта, в котором приняли участие Евгений Бунимович, Лев Рубинштейн, Андрей Родионов, Марк Шатуновский, Вадим Месяц, Андрей Тавров, Игорь Вишневецкий, Анна Русс, Александр Рытов, Игорь Караулов, а также поэты из Италии, США, Греции и Кипра.
В качестве куратора поэтической серии «Art-con-Text», совмещающей современное искусство и поэзию, подготовил к изданию последнюю прижизненную книгу Алексея Парщикова.
Дипломант премии «Эврика» и международного конкурса «Заблудившийся трамвай» (конкурс имени Н. Гумилева). Шорт-лист Илья-премии 2009. Участник 8-го Форума молодых писателей в Липках. Участник VI Биеннале поэтов в Москве (2009).
Участник и координатор поэтических проектов на международном фестивале современного искусства Action Field Kodra 08 (Салоники) и 53 Венецианской биеннале.
Член Союза писателей Москвы и Московского поэтического клуба.
Критика об авторе
Статьи о Евгении Никитине публиковались в журналах «Вопросы литературы» (Вопросы литературы № 5, 2008. Елена Погорелая «Голоса утопии»), «Новая реальность» (Новая реальность №17 2010. Наталья Черных "В «Невидимой Линзе» (о книге Евгения Никитина)") и в сети Интернет (Кирилл Анкудинов, Марк Шатуновский). Рецензии на книгу Евгения Никитина «Невидимая линза» публиковались в журналах «Знамя» (Анна Кузнецова), « Воздух» (Геннадий Каневский), «Книжное обозрение» (Данила Давыдов), «Волга» (Андрей Пермяков), «Новая реальность» (Анна Голубкова).
Анна Кузнецова:
В стихах Евгения Никитина разворачивается тонкий мир, параллельный повседневному, сотканный из отпечатков и росчерков, оставленных вещами на глазном дне: не зонт и телефон, но телефонная культя, таинственный знак на зонте… Наиболее связно этот мир выявился в стихотворении «Я начал замечать: мой добрый друг…» — которое к тому же представляет собой интересную модификацию шекспировской формы сонета.
Андрей Пермяков. Облака московского метро:
Вообще, если обратиться к зрительной, колористической составляющей книги, безусловной доминантой будет та самая, андеграундная гамма. Но это не обычная непосредственно наблюдаемая подземка, а стилизованный под арт-объект вагон марки «Яуза»: резкий, почти нестерпимый свет люминесцентных ламп поглощается типовой черно-джинсовой раскраской пассажиров оранжевой ветки. Сами едущие кажутся сделанными из папье-маше; разве что один-два из них действительно живы, и к ним пытается обращаться лирический герой, оказавшийся в том же вагоне. Однако, вглядываясь в кадр чуть дольше, мы заметим, что альтер эго автора отчего-то не отражается в стеклах, а у одного из пассажиров слишком подозрительно блестит запястье между перчаткой и рукавом куртки.
Геннадий Каневский в журнале «Воздух»
С точки зрения поэтической техники Никитин — скорее импрессионист, чем экспрессионист: пристальное внимание к детали и умение высветить ее искупают отсутствие внешней броскости.
Елена Погорелая. Голоса утопии:
В лирике Е. Никитина сказывается привычка к игре, которая, если вдуматься, уже не игра вовсе, а система сложения мира, система его понимания. Принцип видения: мозаика, монтаж кадров, сборный образ реальности, — напрямую выходит из постмодернизма, однако теперь монтируются скорее смыслы, ассоциации, нежели факты и анатомически вырезанные «чужие слова». Исходная задача Никитина — принципиально иная: не демонтировать действительность окончательно, но повернуть ее к цельности. Вдохнуть душу в восстановленный механизм, выразить в слове реальность, просвечивающую сквозь мертвые модели системы.
