Архитектурное образование П. Айзенман получил в Корнелльском университете (бакалавр архитектуры); в Высшей Школе Архитектуры Колумбийского университета (магистр архитектуры); а также защитил диссертацию в Кембридже.
В 1967 году он основал Институт исследования архитектуры и градостроительства (Institute for Architecture and Urban Studies — IAUS), которым руководил до 1982 года. В разное время П. Айзенман преподавал в Купер Юнион, Принстонском и Йельском университетах, он был учителем Даниэля Либескинда, из его архитектурного бюро вышли лидеры «блобмейстеров» — Грег Линн (), Джеф Кипнис (), Марк Уигли (), Сэнфорд Квинтер ().
Творческий путь
В начале своего творческого пути Питер Айзенман входил в состав «нью-йоркской пятерки» (также группа известна как «пятеро белых»), в которую помимо него входили: Чарльз Гуотми (Charles Gwathmey), Джон Хейдак (), Ричард Мейер и Майкл Грейвз (). Группа была организована по итогам конференции, посвященной проблемам изучения окружающей градостроительной среды, проведенной в музее современного искусство () в 1969 году. Работы группы представляли т. н. нью-йоркскую архитектурную школу. В этот период Айзенман работает с геометрическими абстрактными композициями и творческим наследием Ле Корбюзье.
Кризис 1978 года
С этого периода П. Айзенман отходит от сугубо рационалистических поисков и переходит в область иррационального. Внешним событием, спровоцировавшим этот перелом, оказался курс лечения Айзенмана у психоаналитика. «Именно тогда я начал путешествовать по своему подсознанию. Уходить в самоанализ и все меньше ориентироваться на рационалистические функции мозга. Это вызвало сдвиг в моей архитектуре. Мои здания стали закапываться в землю и в область подсознательного».
Этот период поисков Айзенмана можно обозначить как деконструктивистский, несмотря на то, что сам архитектор всячески отказывается от каких-либо четких определений. Сам себя он в разные периоды провозглашал постфункционалистом, постмодернистом, деконструктивистом. Такое отсутствие четкой позиции — и есть позиция Айзенмана. Он считает, что человек волен выбирать из всего многообразия, предлагаемого этим миром, без каких-либо ограничений, все, что покажется лично ему близким в данный момент, что вызывает резонанс, заставляет задуматься о себе.
Работая как деконструктивист, Айзенман в первую очередь исследует архитектуру как идею, а основными источниками вдохновения для него являются тексты Жака Деррида и психоанализ. Совместно с Деррида он создал проект «Хоральное произведение», включающий в себя литературный и архитектурный дискурс. При этом Деррида выступил в качестве дизайнера, а Айзенман — как литератор. Это были две параллельные работы, которые были одновременно и независимы друг от друга, и в тесной корреляции между собой. В результате возник образец многоголосой, многоязыкой «архитектуры-полиглота». «Словесный дизайн» включает в себя хореографию, музыку, пение, ритмические эксперименты.
По мнению Айзенмана, архитектура должна быть критична, она не должна удовлетворять нужды заказчика и решать его проблемы, напротив, — архитектура ставит проблемы. В соответствии с этой концепцией, Айзенман выстраивает не только теории, но и реальные сооружения, часто шокируя заказчика. Например, в проекте «Гордиола Хаус» он заявил заказчику, что согласно его теории, окна дома не должны выходить на океан (о чём так мечтал заказчик); в «Векснер-центре», предназначенном для экспозиции работ художников, очень трудно повесить на стену картину (хотя бы потому, что стен как таковых нет). Здание заставляет художников искать иные способы самовыражения, работать не с пустыми стенами, а с весьма не простым контекстом.
Все исследования Айзенман декларирует в своих текстах. Понять его архитектуру в отрыве от теории очень сложно, из-за чего Чарльз Дженкс причисляет его к модернистам, заставляющим мир подстраиваться под их идеи. Однако сам Айзенман утверждает, что в данном случае это не абстрактные идеи, но то, что всегда было заложено в самой архитектуре, но до сих пор было скрыто. Задача архитектора — вскрыть то, что было подавлено, помочь выразится тому, что считалось нефункциональным, бессмысленным и т. д. «Если между супружескими кроватями есть щель, — говорит Айзенман, — в которую можно провалиться — это меня не заботит. Если в семье есть ребёнок — это меня не волнует, если оказывается, что из обеденного стола в столовой выпирает столб — мне на это наплевать, если люди не могут увидеть из своего дома океан через окно — ну и пусть».
