Скандальная слава не прельщает. Николай Эрдман

Первую четверть XX века считают серебряным веком русской поэзии, и в том числе – временем расцвета творчества и «деяний» поэтов-имажинистов. Принадлежал к этому течению и Николай Эрдман, драматург, поэт и сценарист. Правда, от своих собратьев по перу он отличался неконфликтным и спокойным характером. Именно за это свойство его неоднократно упрекал в начале двадцатых годов Сергей Есенин:

– Что ж ты, брат, славы-то не обрел? В хвосте плетешься! Посмотри – ведь о наших имажинистах по всей Москве говорят!

А говорить было о чем! Развлечения имажинистов не отличались разнообразием, но зато были исключительно постоянны. Приняв горячительных напитков в московских кафе, поэты отправлялись гулять по ночным улицам, орали песни и сдирали таблички с названиями улиц, приделывая на их места другие. Так появились «улица имажиниста Есенина» вместо «Кузнецкого моста», «улица имажиниста Мариенгофа», заменившая славную Петровку и многие другие. Понятно, что самодельные таблички висели на местах недолго. Уже в пять часов утра вышедшие на работу дворники безжалостно срывали «новоделы» и восстанавливали «статус кво». Но главным для имажинистов было не это – вся Москва гудела слухами о том, что бесстрашные поэты увековечивают сами себя в названиях улиц, что, в общем-то, представляло собой мощную рекламу поэтического течения.

Удивительно, но имажинистов долгое время не трогали власти. Каменев, являвшийся в те годы председателем Моссовета, время от времени встречался с хулиганами и по-отечески им выговаривал:

– Что ж вы творите, товарищи поэты? Таблички глупые вешаете, вместо того чтобы стихи хорошие писать…

– А мы, Лев Борисович, – смело возражал Есенин, – считаем, что одно другому не мешает! И творческий человек должен самовыражаться в разных стилях.

– О стилях не спорю, – соглашался Каменев. – Но зачем же вы историческую Петровку переименовать пытались? И ведь не боитесь!.. Взялись бы уж переименовывать Камергерский переулок и другие улицы-пережитки…

Кстати, имажинисты восприняли этот совет председателя Моссовета как руководство к действию и той же ночью переименовали еще пяток улиц, строго придерживаясь пролетарских и исторических ценностей.

В результате подобных «увековечиваний» не прославившимся оказался лишь Николай Эрдман. Естественно, что как-то ночью в кабаке друзья во главе с Есениным начали его подзуживать:

– Послушай, Николай! Мы тебе тут место хорошее подобрали. Знаешь, перед Моссоветом памятник Свободы торчит? Доска у нас уже есть… Давай напишем на ней «Знаменитому имажинисту Эрдману Николаю», и ты ее сейчас же на постамент и приделаешь.

Эрдман задумался, а потом протестующе затряс головой:

– Ну уж нет! Если память мне не изменяет, там женщина, замотанная в древнеримскую тогу, а я как раз наоборот – вроде бы мужчина. В брюках…

– Да какая разница! – настаивал Есенин. – Доска больше часа там нипочем не провисит! А вот говорить о тебе будут потом целый год! Хотя, конечно, Чека вполне может этим делом заинтересоваться…

– Ну вот! Сам видишь! – улыбнулся Эрдман. – В Чека мне никак не хочется. Уж лучше незнаменитым остаться… Как-то меня скандальная слава не прельщает.

Однако избежать интереса органов Николаю Эрдману не удалось. За свои острые политические пародии и стихи он был арестован в 1933 году и провел три года в ссылке…

Читать: Эрдман Николай Робертович биография