Слуга слона и ста господ. Михаил Павлович Юний

Михаил Павлович Юний, как и многие русские офицеры, проявил неслыханный героизм во время обороны Севастополя. С горсткой солдат он закрепился на Малаховом кургане и даже после захвата его французскими войсками удерживал форт больше двух часов. После войны за свою храбрость Михаил Павлович был назначен комендантом форта № 1 на реке Сырдарья. В мирное время служба в этом форте протекала мирно и однообразно, а потому каждый новый человек, появлявшийся в окрестностях, был желанным гостем в доме коменданта. Старинным русским гостеприимством отличалась и жена Юния – она всегда лично готовила для заезжих самые вкусные русские блюда.

Однажды к Михаилу Павловичу прибыли два русских офицера, и, конечно же, для них была немедленно приготовлена баня, а после парилки они попали за богатый стол. Немного отдохнув от обильной еды, комендант предложил гостям ознакомиться с фортом и местными достопримечательностями. Форт был небольшой, и много времени на его осмотр не ушло, а вот когда гости спросили, куда их везет теперь хлебосольный хозяин, Михаил Павлович с хитрой улыбкой ответствовал:

– К слону!

Время было зимнее, и дул холодный пронизывающий ветер. Не то чтобы гости никогда не видели живого слона, но здесь! Слон действительно имелся – присланный бухарским эмиром в подарок нашему императору, этот живой груз пережидал зиму, чтобы своим ходом отправиться дальше, в столицу Российской империи. Размещался слон в глинобитном сарае, специально выстроенном на берегу реки. Какое-то время гости ходили вокруг прикованного цепью животного, но ничего особенного в слоне не обнаружили. Единственное отличие от других – слезящиеся глаза, но этот недостаток происходил, скорее всего, от плохо построенной печи и неправильной ее топки, нежели от болезни. К тому же слон отличался прекрасным аппетитом и, по словам Михаила Павловича, ежедневно пожирал различной снеди на немалую сумму в четыре целковых. А вот погонщик слона гораздо более заинтересовал приезжих офицеров, тем более что один из гостей прекрасно разговаривал на персидском языке. Тот же самый язык знал и погонщик.

Заметив, что офицер оживленно разговаривает с погонщиком, Михаил Павлович Юний вклинился в этот разговор:

– Друг мой! Будь добр, расспроси вожатого слона, откуда он родом? Сам-то я персидский не разумею – а интересно…

В беседе с погонщиком выяснилось, что этот араб с удивительным цветом кожи, отливавшей медной синью, семь или восемь лет назад был подарен вместе со слоном магарадже Кашмира. Магараджа, в свою очередь, сделал подарок Дост-Мухаммед-Хану, владыке Афганистана, а уже тот презентовал слона эмиру Бухары. Сейчас слон находился в пути к российскому императору – в качестве знака дружбы и взаимопонимания. Так как с этим переходящим подарком управиться мог только его погонщик, то совершенно естественно, что бедный араб путешествовал как бесплатное приложение к слону.

Тронутый несчастной судьбой араба, комендант поинтересовался, чьим же подданным является погонщик, и очень удивился, когда ему перевели ответ:

– Я принадлежу Белому царю!

Михаил Павлович прекрасно знал, что Белым царем на Востоке именуют только одного правителя – императора России. Конечно же, подобный ответ требовал дополнительных объяснений, тем более что в приграничной области всегда опасались приютить шпионов. Оказалось, что погонщик слона вовсе не пленник и даже не какой-нибудь авантюрист из Закавказья. С его слов сначала он был английским подданным, потом, подаренный магарадже вместе со слоном, служил Кашмиру, потом владыке Афганистана, а попав в Бухару, стал рабом эмира. Теперь же погонщик считал, что ему повезло – он был подарен Белому царю и стал его слугой.

Наверное, немного позже погонщик слона был страшно разочарован, когда император России отказался от слона из-за ухудшения дипломатических отношений с бухарским эмиром. Слон отправился назад в Бухару, а вместе с ним, как со своим истинным господином, уехал и несчастный араб.