Николай Подгорный: О! Прекрасный ранний… один из художников!

Своим полетом в комос, Юрий Гагарин не только доказал превосходство советской науки и техники, не просто возвеличил Человека, но и помог председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Подгорному попасть в неловкое положение…

Когда в апреле 1961 года Юрий Алексеевич Гагарин вернулся из космоса, на Земле его ждала невиданная популярность. Миллионы людей рукоплескали первому в истории космонавту, журналисты всего мира мечтали об интервью с советским «пионером космоса», главы всех государств слали ему приглашения посетить их страны с дружественным визитом. Массовая истерия дошла даже до Ватикана…

Папа Римский Блаженный Иоанн XXIII понял, что отсутствие дипломатических (да и каких-либо других) отношений с величайшей державой современности – мягко говоря, политически неправильно. Чтобы хоть как-то наладить эти самые отношения, Папа послал в Советский Союз приглашение.

В СССР решили, что наладить добрые отношения самой большой по территории страны в мире с самой маленькой страной – не столько полезно, сколько забавно. Ведь выгода от них для СССР, где официально религия не признавалась, была довольно сомнительной.

Тем не менее, посовещавшись, Президиум Верховного Совета СССР принял решение: для визита доброй воли отправить к Папе (не родному, а Римскому) члена ЦК КПСС (а с 1965 года и председателя того самого Президиума) Николая Викторовича Подгорного.

Нужно сказать, что опыта подобных визитов у Подгорного на тот момент не было и, чтобы исключить всяческие «накладки», за некоторое время до официальной поездки, в Ватикан отправился Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР Федор Федорович Молочков.

В его задачи входило составление максимально точного и подробного маршрута для товарища Подгорного. В Ватикане, в одном из залов, где делегация из СССР должна будет непременно проходить, Федор Федорович заметил одну любопытную картину. Расспросив о ней, он узнал, что это полотно принадлежит выдающемуся французскому импрессионисту Пьеру Ренуару.

Записав все подробно, Молочков отметил в своем плане на будущую поездку Подгорного, что тот, проходя мимо этой картины, может проявить свою эрудицию, удивив новых ватиканских друзей знаниями о творчестве молодого Ренуара.

Несколько дней спустя, когда Николай Викторович Подгорный, согласно плану Молочкова проходил мимо вышеозначенной картины, он воскликнул: «О! Прекрасный ранний Репин!»

В тот миг в большой толпе журналистов, гостей и хозяев можно было легко и безошибочно определить членов советской делегации – они, ознакомленные с планом мероприятия и каждой репликой Подгорного, вмиг побледнели, предвидя дипломатический конфуз.

Лишь два человека из всей делегации сохранили здоровый розовый цвет лица: сам Николай Викторович Подгорный, даже не заметивший своей ошибки и… переводчик!

Видимо, роль переводчика в этой поездке выполнял опытный разведчик, который не потерял самообладания и, трезво оценив ситуацию и ее последствия, спокойно перевел фразу: «О! Прекрасный ранний Ренуар!»

Но в окружении Папы Римского, видать, тоже нашлось место для «особого» человека. Папский протоколист тут же обратился к Молочкову с интонацией, граничащей с претензией. Мол, товарищем Подгорным было сказано слово, лишь буквой «Р» напоминающее фамилию Ренуара. Извольте, говорит, объяснить!

- Все дело в произношении, - успокоил его советский посол. – Французы говорят «Пари», а русские – «Париж». Так и с фамилиями.

Протоколист удовлетворился ответом и с тех пор в архиве Ватикана можно найти отчет о встрече Иоанна XXIII с Николаем Викторовичем Подгорным, в ходе которой, проходя мимо одной из картин, товарищ из СССР продемонстрировал Папе Римскому (и удивил его!) свою образованность и эрудицию, воскликнув: «О! Прекрасный ранний Ренуар!»

Читать: Николай Викторович Подгорный биография