Заграничные приключения. Игорь Стравинский

Так уж сложилось, что большинство забавных случаев из жизни великого русского композитора, дирижера и пианиста Игоря Федоровича Стравинского связано с заграничными поездками.

Пребывая в Риме во время Первой Мировой войны, композитор завязал знакомство с художником Пабло Пикассо. Мастер холста подарил своему новому знакомому его портрет собственной кисти. Поскольку в тот период Пикассо принадлежал к футуристам, изображение получилось, мягко говоря, своеобразным.

Из-за этого портрета у Стравинского на пути домой даже возникли проблемы с итальянскими таможенниками: картина показалась им подозрительной.

- Это у Вас что такое, синьор? Что означают вот эти кружки и линии? – поинтересовался один из них.

- Мой портрет работы Пикассо, - честно ответил композитор.

После продолжительного совещания таможенники все же решили конфисковать портрет: уж очень эта мазня смахивала на план какого-то стратегического объекта.

А находясь в Нью-Йорке, Игорь Федорович однажды остановил такси. Каково же было его удивление, когда он увидел на табличке собственную фамилию.

- А Вы случайно не родственник композитора? – спросил он у водителя.

- Разве есть композитор с такой фамилией? Впервые слышу. Впрочем, Стравинский - это фамилия владельца такси. Я же не имею ничего общего с музыкой, моя фамилия Россини, – объяснил таксист, никогда не слышавший о своем великом однофамильце.

На вокзале Барселоны Стравинского встречало множество поклонников его музыки. На фоне всеобщего ликования кто-то из толпы выкрикнул:

- Барселона ждет Вас с нетерпением - здесь очень любят вашего "Князя Игоря"! «Они так искренне радовались мне и так восторгались этой оперой, - вспоминал впоследствии композитор, - что у меня не хватило мужества разочаровать их, я так и не признался, что "Князя Игоря" сочинил не я, а Бородин».

Кстати, Стравинский и сам обладал отличным чувством юмора. Как-то на приеме в Стокгольме, устроенном в честь Игоря Федоровича, его спросили, что он думает о джазовой музыке.

- То же самое, что и двадцать лет назад, - уклончиво ответил маэстро.

- А как Вы относились к джазу двадцать лет назад? – не унимался собеседник.

- Этого я не помню, - простодушно ответил композитор.