Равашоль: преступник, запугавший целую страну

Началось все с того, что каменоломни французского поселения Суази-суз-Этиоль лишились тридцати килограммов динамита. Вызванные полицейские только развели руками: воры профессионально вскрыли замок склада, при этом не оставив никаких следов.

Естественно, и власти города, и его жители были напуганы: шел 1892 год, и такое количество взрывчатки пока еще было внове. «Что преступники собираются делать?» - спрашивали жители друг друга.

Но страшный ответ пришел тогда, когда все начали успокаиваться: через месяц в одном из домов парижского бульвара Сен-Жермен прогремел сильнейший взрыв. Странным было то, что взрыв хоть и ранил нескольких жильцов – но никого не убил, а, следовательно, оказался практически бесполезным. На месте преступления были обнаружены следы запала и частички бомбы, начиненной картечью. Состав взрывчатого вещества был идентичен тому, что месяц назад украли со склада каменоломен. Полиция сочла, что бомба предназначалась судье, жившему в этом доме, но по счастливой случайности отсутствовавшему в тот злополучный день.

Прошло всего четыре дня – и Париж снова содрогнулся от взрывов: на воздух взлетели гвардейские казармы Лобо. Пакет с бомбой был подложен в столовой, где в этот момент был перерыв, так что на этот раз опять обошлось без жертв. Полиция приступила к арестам настроенных против властей граждан, однако вскоре стало ясно, что в городе действует какая-то совершенно неизвестная группа террористов. После многочасовых допросов и сверки сведений полицейские вышли на некоего «революционера» Леона Леже и отправились к преступнику домой. Казалось бы – этим и должна была кончиться история Леже (в миру – Франсуа Равашоля) – однако это было только начало.

Оказалось, что Равашоль давно уже ждал полицейских. Для этого «ожидания» он использовал украденный динамит: любой незваный гость, вошедший через дверь, тут же привел бы в действие адскую машинку преступника – и взрыв начиненной картечью бомбы разметал бы клочки наглеца по всей улице, заодно уничтожив и тайную лабораторию взрывателя. Спасла полицейских крохотная случайность: комиссар Клеман увидел приотворенное окно и приказал пробраться в дом, минуя дверь. Лаборатория осталась цела, а вместе с ней выплыли на свет и преступления Равашоля. Безжалостный убийца, он зарабатывал тем, что выслеживал одиноких, но богатых пожилых людей, убивал их и обкрадывал их дома.

Однако, как и любой серийный преступник, Равашоль оправдывал свои действия «высокими» целями. «Я - революционер», - гордо заявил Равашоль по телефону одному из парижских журналистов. А в Париже продолжали взрываться дома – и хотя человеческих жертв было немного, в городе царила самая настоящая атмосфера ужаса. Запуганные жители не знали, проснутся ли они утром, а проживать в домах, где жили представители властей, было просто опасно. «У меня хватит динамита, чтобы взорвать весь Париж», - заявил однажды Равашоль встреченному журналисту.

Конечно, мания величия – не самый лучший помощник для человека, который желает скрыться, так что через несколько месяцев Франсуа Равашоля все же поймали в одном из ресторанов. Процесс гремел на всю Францию: впервые у преступника брали самое настоящее интервью, а он хвастался тем, что «его непременно отпустят», «спасут» или он просто сбежит. Взрывы не прекращались, а семьи участвовавших в процессе судей и полицейских получили письма с угрозами «взорвать и их дома». Странно, но нашлись те, кто сочувствовал преступнику, считая его «истинным революционером», и город буквально разделился на два лагеря.

Французы – люди предприимчивые, и на столике, за которым арестовали лже-Леже, уже стояла табличка – обед за этим столом стал стоить в два раза дороже. Вероятно, оставшимся на свободе подельникам Равашоля не понравилась подобная спекуляция – и уже через неделю ресторан взлетел на воздух, унося с собой и душу своего хозяина – месье Вери. Общество было напугано – а Равашоль ждал оправдательного приговора. И – дождался: семеро из двенадцати присяжных высказались за снисхождение к преступнику. Кроме того, французское законодательство того времени не имело подобных прецедентов. В результате этого Равашолю оставили жизнь, но приговорили к пожизненной каторге. Такое малодушное решение газеты назвали «позором Франции» - но оказалось, что это было еще не все. Парижские власти передали Равашоля в департамент Луары, где его могли судить уже за грабежи и убийства. Кроме того, ему было вменено еще более гнусное преступление: гробокопательство. Перед обществом постепенно раскрывалась душа настоящего Равашоля: вора и убийцы, который умело спекулировал политическими настроениями, сманивая на свою сторону простодушных и задавленных нуждой людей. Он еще раз попытался воззвать «к революции», но момент был потерян, а доказательства преступлений не оставляли сомнений. Франсуа приговорили к смертной казни через отрубание головы. На эшафоте он попытался выкрикнуть несколько воззваний, однако упавший на плаху топор прервал эти слова.