Детство
Кунта родился в равнинном селении Мелча-Хи, в бедной Кумыкской семье, около 1830 года. Отца его звали Киши, мать Хеди. Семья вскоре переселилась в горный аул Илсхан-юрт, где и прошло детство Кунты. По преданию он рос тихим ребенком, любил уединение. Обучался арабскому, с юности стал исполнять зикр - но это лишь предположения. Зикр, слова зикра пришли к нему не в детстве. В 18 лет Кунта ушел в хадж, во время которого вступил в суфийский орден Кадирия.
Проповедь
Пару лет спустя, вернувшись в Чечню, Кунта начал проповедовать совершенно неожиданные идеи, глубоко отличные от того понимания ислама, которое насаждалось имамом Шамилем. Прежде всего, Кунта-Хаджи осуждал войну и вообще насилие. Это было на исходе жестокой, шестидесятилетней войны с Россией, в результате которой погибла почти половина населения. Вместо газавата Кунта-Хаджи проповедовал идею духовной независимости:
«Из-за систематических войн мы катастрофически уменьшаемся. Царская власть уже прочно укрепилась в нашем крае. Я не верю, что из Турции к нам придет помощь, что турецкий султан желает нашей свободы и нашего спасения. Это неправда, так как сам султан является таким же деспотом, как и русский царь. Верьте мне, я все это видел своими глазами, как видел прикрывающихся шариатом деспотов в арабских странах. Дальнейшая война не угодна Богу. И если скажут, чтобы вы шли в церковь, идите, ибо это только строение. Если заставят носить кресты, носите их, так как это только железки, а вы в душе и сердце своем мусульмане. Лишь если будут трогать ваших женщин, заставят забыть ваш язык, культуру и обычаи, подымайтесь и бейтесь до смерти последнего оставшегося!»
Кунта-Хаджи отрицал не только эту, а любую войну, говорил, что нельзя отвечать злом на зло, просил прощать своих врагов — идя против глубоких установок горского и исламского сознания. При этом он обращался к отдельному, одинокому человеку — а не семье, роду или тейпу. Принять несправедливую реальностью и остаться собой может только сам человек. Он говорил, что спасение человека только в духовном росте. Для мира, где царили коллективная ответственность и уважение к силе, это было ценностной революцией.
«Война — дикость. Удаляйтесь от всего, что напоминает войну, если враг не пришёл отнять у вас веру и честь. Ваша сила — ум, терпение, справедливость. Враг не устоит перед этой силой и рано или поздно признает своё поражение.»
«Не носите с собой оружия. Держитесь подальше от него. Оружие напоминает вам о насилии и уводит в сторону от тариката. Сила оружия — ничто по сравнению с силой души человека, верно идущего по тарикату. Всякое оружие — признак неуверенности в том, что Всевышний Аллах придёт на помощь в нужный час. Кроме того, Иблис постоянно тянет вашу руку к рукоятке кинжала или ружья. Вы становитесь жертвой Иблиса.»
«Ваше оружие — чётки, не ружьё, не кинжал. Против этого оружия бессильны тираны, ибо никто из тиранов не сильнее Всевышнего Творца. Погибать в схватке с врагом намного сильнее себя подобно самоубийству. Самоубийство — самый тяжкий грех из всех земных грехов. Подобная смерть — неверие в силу и милость Всевышнего Аллаха, сотворяющего тиранов не во вред, но во имя очищения нравственности людей. Для тех, кто в тарикате, тираны — пустые истуканы, которые будут падать и разбиваться, словно глиняные горшки.»
Вскоре молодой аскет, танцующий странные экстатические пляски, стал очень известен. Его глубокая набожность, искренность, желание облегчить людские страдания и способность отдаваться этому всем существом привлекали к Кунте много людей. У него появилась мюриды, секта верных последователей. Естественно, что имаму Шамилю не понравились призывы Кишиева, новый тарикат был запрещен, а сам Кунта был вынужден снова отправиться в паломничество. Вернувшись из него около 1861 года, Кунта-Хаджи снова становится очень популярным, численность его вирда достигает 6 тысяч человек. К этому моменту имам Шамиль уже сдался в плен, но война продолжалась с прежней жестокостью.