Горное селение Фуэндетодос в испанской провинции Сарагоса – древний, суровый и прекрасный край солнца, ветров и винограда. Именно здесь 30 марта 1746 года родился Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес, звезда испанской живописи, непревзойденный мастер истины и ужаса, объект пристального внимания инквизиции, любимец женщин и гений-одиночка, не имевший ни учеников, ни достойных подражателей.
Отец будущего художника имел крошечную мастерскую и репутацию великолепного мастера по золочению. История гласит, что ему даже поручали проверять качество позолоты изваяний при реконструкции сарагонского собора Nuestra Señora del Pilar Basilica, посвященного деве Марии. Происходил Хосе Гойя из семьи зажиточного нотариуса, почему и смог жениться на Грасии Лусьентес, дочери обнищавшего идальго. После свадьбы Хосе и Грасиа поселились в поместье около Фуэндетодоса, полученном в приданое. У них родилось трое сыновей: старший, Камилло, избрал путь священника, Томас продолжил дело отца, а у Франсиско, самого младшего мальчика, с детства обнаружился талант живописца.
Финансовое положение семьи становилось все печальнее, и в конце концов они перебрались в Сарагосу, где Хосе занялся прежним ремеслом. Младшему сыну было тогда около тринадцати лет, и отец, давно заметивший несомненный дар Франсиско, устроил его учеником в мастерскую Хосе Лусана-и-Мартинеса, местного живописца. Первый учитель Гойи оказался человеком большого благочестия и приверженцем академического искусства: помимо необходимых профессиональных навыков этот далеко не выдающийся художник сумел привить своему ученику лишь отвращение к общепринятым канонам и вообще ко всему схоластическому. Разумеется, в Сарагосе Франсиско обучился не только тонким секретам живописи, но и в полной мере познал искусство пения серенад и исполнения зажигательных арагонских танцев, а также науку любви и методики уличных драк. Как и большинство испанцев, он обладал гордым и вспыльчивым нравом, а споры, в основном, решал, хватаясь за наваху.
В семнадцать лет Гойя получил свой первый заказ – роспись алтаря для приходской церкви родного селения. Тогда же он принял участие в местном художественном конкурсе: приз полагался тому, кто лучше всех сделает копию гипсовой статуи Силена. Итоги конкурса подвели в январе 1764 года, и выяснилось, что за работу Франсиско не подан ни один голос. Неудивительно – ни в юности, ни в зрелые годы Гойя ненавидел слепки.
Еще два года спустя он оказался замешан в серьезной драке, практически кровопролитном побоище, и вынужден был бежать из города. Удерживать его никто не стал, а Лусан-и-Мартинес еще и благословил – несмотря на свою академичность, талант в ученике он разглядел и давно советовал ему ехать учиться в Мадрид, в Королевскую Академию благородных искусств Сан-Фернандо.
В 1766 году, когда Гойя прибыл в Мадрид, конкурсная работа для поступления в Академию требовала сюжета о подвигах национальных героев. Эта тема Франсиско ничуть не вдохновляла, да и жюри конкурса его картину не оценило – по всей вероятности, из-за того же академического подхода к живописи, не терпящего никаких фантазий. Кстати, одним из членов жюри был Франсиско Байеу, тоже ученик Лусана-и-Мартинеса из Сарагосы.
После этого провала юный художник отправился в Италию – и его жизнь в течение следующих пяти лет известна, в основном, из легенд. Существует версия, что отъезд Гойи в Рим был попросту бегством от последствий очередного уличного поединка. Согласно более «красивому» варианту он уехал изучать творчество итальянских мастеров. В любом случае денег на дорогу у него не имелось, и, если опять же верить слухам, он поступил ради заработка в труппу бродячих матадоров. Добравшись, наконец, до Рима, Франсиско и там продолжал совершать подвиги, приличествующие пылкому бретеру и донжуану, а вовсе не скромному художнику. Он со смертельным риском взбирался на купола соборов и ходил по полуразрушенным карнизам древних гробниц, а еще похитил из монастыря свою возлюбленную, и его тут же поймали. От неизбежной кары Гойю якобы спас сам испанский посол.
