Биография
Родился в семье дьячка. В 1814 году, окончив курс в Новгородской семинарии, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, но уже в следующем году, вынужденный по болезни оставить её, был определён учителем в Александро-Невском духовном училище. Состоя по тогдашним правилам в непосредственном отношении к семинарскому начальству, имел возможность сойтись с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (Смирновым) (умер в 1819 году вскоре по прибытии в Пензу, куда был хиротонисан во епископа; канонизирован РПЦ в 2000 году). Иннокентий был противником мистицизма, человеком высоких аскетических воззрений. По собственному признанию, Фотий замечал «все слова Иннокентия, поступки, виды, действия, дух веры» и слагал в тайниках своей души «образ жития благочестивого».
В 1817 году принял монашеский постриг, получил священный сан и был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. С первого же года он выступил против господствовавшего в тогдашнем обществе мистического настроения, или, по его собственному выражению, «против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского вестника и прочих». Резкие обличения его не остались без влияния на разрыв связей, иногда довольно тесных, между мистиками и некоторыми представителями духовенства. Когда иеромонах Иов, законоучитель Морского корпуса, после введения в «ложу» Лабзина, сошёл с ума и порезал ножом иконы в своей церкви, Фотий «возвысил вопль свой, яко трубу» и дошёл до того, что в городе стали говорить, будто он помешался. Фотию было сделано внушение, мало подействовавшее на него, потому что в среде тогдашнего петербургского общества и высшего духовенства были лица, сочувствовавшие ему, хотя и не решавшиеся обнаруживать своё сочувствие, так как господствующее положение занимала еще партия противоположных Фотиевым воззрений.
В 1820 году, после слова, произнесённого им в Казанском соборе, был удален из столицы и назначен настоятелем Деревяницкого монастыря, близ Новгорода. Это назначение принесло ему игуменский сан, но, будучи, в сущности, почётной ссылкой, не могло его не огорчить, тем более, что Деревяницкий монастырь был один из самых захудалых. К этому времени относится его знакомство с графиней Анной Орловой-Чесменской (дочь графа Алексея Орлова-Чесменского), одной из богатейших помещиц России, которую направил к нему её прежний духовный отец, епископ Иннокентий. Графиня слушала проповеди Фотия в Казанском соборе; когда он был удален из Санкт-Петербурга, она сообщала ему столичные новости, присылала щедрые пожертвования и вообще всячески поддерживала его дух, а в то же время хлопотала о возвращении его в столицу. Под её влиянием митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский) в январе 1822 года перевёл Фотия в Сковородский монастырь с возведением в архимандриты, а после Пасхи того же года вызвал его в Петербург и поместил в Лавре.
В Петербурге Фотий сразу примкнул к обществу благочестивых дам высшего света и, как человек оригинальный, убеждённый, смелый и окружённый некоторым ореолом изгнания и подвижничества (он носил вериги), имел в этом обществе большой успех. 21 мая 1822 года, при освящении новой церкви в Александро-Невской Лавре, познакомился с Обер-прокурором Синода князем А. Н. Голицыным, был приглашён к нему в дом и после неоднократных свиданий с ним у графини Орловой, где он «девице и князю предлагал слово и дело Божие по три, по шести и до девяти часов в день», был зачислен князем его «духовным учителем» и «златоустом». Когда Фотий стал собираться в свой монастырь, Голицын удержал его до возвращения в Петербург Александра I, обещая исходатайствовать ему аудиенцию. Свидание с государем произошло 5 июня в Каменноостровском дворце. Этому свиданию, во всяком случае необычному, придавали особенное значение. Митрополит благословил Фотия древней иконой Нерукотворенного Спаса, а Голицын долго беседовал с ним накануне аудиенции. Фотий, собственно говоря, шёл против Голицына, но не показывал и виду, что он его противник. Входя во дворец, Фотий крестил все входы и выходы, «помышляя, что тьмы здесь живут и действуют сил вражиих». Беседа с государем шла «о делах веры и церкви». Вскоре за тем Фотий получил из кабинета Его Величества наперсный крест с драгоценными украшениями, а в августе был назначен настоятелем первоклассного Юрьевского монастыря в Новгородской епархии. Рекомендуя Фотия Синоду, митрополит выставлял на вид, что Фотием исправлены в короткое время два монастыря без пособия со стороны казны, почему есть надежда, что им будет исправлен и Юрьев монастырь. Перед отъездом в Новгород Фотий был приглашен к императрице и в разговоре с ней коснулся, как он выразился, «до князя Голицына и прочих врагов веры, сынов беззакония». Голицын, ничего не подозревая, благоговейно переписывал получаемые от Фотия письма характера не только не обличительного и не враждебного, но даже льстивого, и пересылал их графине Орловой.